Тем не менее попытаюсь хотя бы фрагментарно остановиться... пунктиром обозначить... обрисовать общим контуром... обратить внимание на ряд характерных штрихов... Ну, в общем, вы поняли.
Я в гостях у вдовы Синявского Марии Васильевны Розановой. Мы стоим на крыльце её дома.
Мария Васильевна живёт в пригороде Парижа, в трёхэтажном особняке эпохи Наполеона I. В конце 19 века там жили Леже и Гюисманс. На участке запущенный сад.
В двух шагах от дома небольшой книжный магазинчик. Понравился вход в виде книжной полки. Так сказать, покупатель попадает в мир литературы.
Розанова пишет эпатажный мемуар о слишком большой России (надо делиться), о холуйском самохвальстве русского народа и т.д. Без комментариев. Мои скромные ссылки на Корею, где северная часть бьётся в конвульсиях присущего корейцам коммунизма, а южная – пышно загнивает в столь характерном для корейского народа гиперкапитализме, не возымели действия. В общем Розанова – симпатичная провинциалка, живущая в симпатичном пригороде чужой страны и не понимающая, что радикальный феминизм в 21 веке это не публичное оказательство дамского катания на велосипеде, а легализация розовых браков. Или, если посмотреть под другим углом, в Москве существует топорный, но как ни как рынок, на котором с обломами, ошибками и нескладушками всё-таки озвучен весь спектр деловых предложений по обустраиванию реальности. В этом спектре "эпатаж" Розановой находится не в ультрафиолете и даже не в фиолете. Так, что-то умеренно розовенькое.
Как говорит московская подруга Масяни "А эта маашиннка мая". Снято в одном из утиных замков под Парижем.
Утиный замок внутри.
Завтрак высокопоставленного утёнка в кенотафе. На заднем плане роботы.
Робот-повар приготавливает утиный завтрак.
Смешная сцена. Утиный народ на "маашиннках" подъехал к павлину (сидит через ров) и стал ему бибикать. Мол, покажи себя. Павлин однако счёл, что перед ним зверушки одноранговые и стал с ними общаться. Бип – кошачий вопль, бип – кошачий вопль. Продолжалось долго. Хвост павлин так и не раскрыл, пообщался и ушёл.
Это я в Руане, в местном заведении. "Устал".
Собор в Руане замечательный. Впечатляет. И леса ему идут. Готика - прообраз фабрики: безумного усилия, преодоления и прорыва. Основное слово готического собора – "работа". Здесь "люди работают".
Каждого утёнка можно представить в виде органной трубы. Вместе они образуют огромный кольцеобразный регистр, на котором Друг Утят, нажимая различные рычаги и педали, может исполнять самые возвышенные мелодии. Даже при отсутствии музыкальных способностей у отдельно взятого утёнка. Такова сила коллектива и правильной организации.
Конвеер данок или массовый героизм.
Пара примеров парижской рекламы:
Обивка наших кресел мягка и шелковиста, как кожа француженок.
Это я не совсем понял. Мозг должен быть в мужских трусах (собственно, это максимально ёмкое изображение Дмитрия Евгеньевича).
Изыск, плавающий в пруду Люксембургского сада. Говорят, что в прошлом году тут стояли скелеты с удочками, а под водой плавали водолазы (см. эпизод рыбалки с Никулиным и Папановым в "Бриллиантовой руке".) Рядом пляшут какие-то сатиры с неоновыми буквами "О-ля-ля". В общем ничего особенного, обычное казнокрадство, но сделано с какой-то лёгкостью и изяществом. Умеют люди. И украсть, и произвести впечатление приятного шаромыжника.
Кстати, о лёгкости. В том же саду в центре Парижа расположена пасека с действующими пчёлами. Пчёлы жужжат, собирают мёд, никого не трогают. Как-то всё весело спланировано. Молю Бога, чтобы про люксембургских пчёл не узнал дуболом Лужков. Тут же уставит ульями всю Москву, по городу пойдёт перманентный вопль. "Как в Европе".
Французы производят впечатление необыкновенно культурной и необыкновенно отсталой нации. Упёрлись в тупик, а мир идёт мимо. В чём тут причина понятно – рано начали, рано выложились, теперь задыхаются под тяжестью произведений собственного ума. Реальность говорит "а", француз говорит "бэ". Реальность опять говорит "а", француз пишет книжку "бэ", рисует картинку "бэ", сочиняет песенку "бэ-бэ-бэ". Реальность (американцы) обходят дурака, а тот продолжает блеять из своего тупика. Вот две скульптуры эпохи франко-прусской войны:
Французский лев разъясняет германского страуса. Немчура уткнулась в свою философию, не знает жизни, сейчас её французы порвут. Это 1870 год. Мол, иди сюда, безмозглая курица, свернём шею в ноль секунд. Свернули себе. Что же дальше? А вот что:
Это памятник геройскому сопротивлению французского народа германским вандалам. Как известно, "сопротивление" заключалось в позорной капитуляции во главе с императором (!), в довершение всего французы провалились в выгребную яму "парижской коммуны". Франко-прусская война это "Пышка" Мопассана – мидлькласс, укрывшийся от прусского офицера за спинищей французской проститутки. И что же, спокойненько нарисовали себе льва рыкающего. Нарисовали, поверили и успокоились. Успокоились серьёзно, по-французски: с реальной подготовкой к следующей войне, с дипломатическим и экономическим обеспечением. И что же? Реальность-то идёт перпендикулярно культуре. 1 мировая – французам сломали позвоночник. 2 мировая – спустили в унитаз. А лев стоит. По-своему величественно. Эволюция, однако, идёт иначе. По пути, начертанному не человеком, а природой.
Хотя скульптура со страусом поставлена не в 1870, а в 1876. так что у нас получился наглядный пример французской культуры-литературы в её взаимодействии с реальностью. Красиво, забавно, остроумно, ПОХОЖЕ на реальность, как "0" похож на "6".
Проинспектировал на этот раз Эйфелеву башню. Мощная вещь и смотрится более чем современно. Как будто в 2006 году построили. Можно даже подвести искусствоведческий базис, почему построенная в 2006 году башня отражает новейшие тенденции архитектуры. Такую же статью можно было написать в 1950 и в 1900. Вечная постройка.
Ну, вот и всё о Франции. Поехали дальше.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →