В то же время я избегаю политических деклараций и не занимаюсь активной политической деятельностью. Поэтому у многих (по моему ощущению, очень многих) наличествуют ошибочные представления о взглядах Галковского. Из-за этого возникают смешные ситуации. Кто-то ломится в открытую дверь, кто-то выступает от моего имени, для меня совсем неожиданно. Остановлюсь на двух недоразумениях.
1. «Галковский - консерватор»
Вообще-то я убеждённый и последовательный либерал. Поскольку в политике существует постоянный дрейф понятий и жонглирование словами, уточню свои взгляды по пунктам. Они совпадают с самым классическим определением либерализма:
а) свобода слова;
б) свобода совести;
в) свобода собраний;
г) демократическое общественное устройство, основанное на конституции;
д) максимальное самоуправление на местах;
е) равенство всех перед законом;
ж) частное предпринимательство как основа экономики;
з) быстрые и постоянные реформы во всех областях жизни, являющиеся следствием общественного и экономического прогресса.
Всех людей, которые не согласны с перечисленными пунктами, я глубоко презираю. Это можно считать печальным последствием моей жизни в тоталитарном государстве. Как человек культурный и скрытный, я могу поддерживать ровные хорошие отношения с кем угодно – с коммунистами, демагогами, богемой, гомосексуалистами, омоновцами, фашистами, сионистами, юродивыми и т.д. К тому же это вытекает из самой сути либеральных убеждений. И призвания философа. Но это до тех пор, пока имеется в виду кухонная болтовня. Как только эти люди начнут заниматься политикой, они почувствуют, что такое Галковский на своей шкуре (некоторые уже почувствовали).
В то же время у меня есть претензии к отечественной ФОРМЕ либерализма.
Первая претензия – историческая. Есть цель и есть способы достижения этой цели. Способы должны учитывать национальную специфику. Например, Россия всегда была страной крайне централизованной. Следовательно, русское демократическое государство необходимо было строить с учётом этой специфики. Русское либеральное государство это либеральная централизованная Франция, а не либеральная федеративная Германия. И далее по всем пунктам. Эту ошибку совершили в начале 20 века, совершают на бис и в начале века нынешнего.
Во-вторых, моё неприятие отечественного либерализма заключается в людях, которые его представляют. Для политика кроме деклараций не менее важна личность. Сейчас люди, корчащие из себя либералов - это дети партноменклатуры, деятели гитлерюгенда, гестапо и т.д. Какие же это либералы? И партии их чисто фашистские – наверху пирамиды политбожок (Гайдар, Явлинский, Чубайс), пониже - клика Политбюро, за занавесочкой - касса, к которой имеет доступ фюрер и его приспешники. Любая оппозиция подавляется. Внутрипартийных дискуссий и фракций нет. Информация о партийной жизни минимальна. Руководство не несёт никакой ответственности за свои действия (часто провальные). Наконец, для современных псевдолибералов характерен звериный антиинтеллектуализм. Это бывшие советские инженеры, эмэнэсы, партийные агитаторы. А зачастую «колгозники» и кегебисты.
Что касается либералов начала 20 века, то это просто убийцы, заляпанные с ног до головы кровью и мозгами своих политических оппонентов. Буквально. Они себя так и называли – «младотурки». Их глава, – Керенский, - сделал себе политическую карьеру на защите Алькаиды (армянских террористов). Мемуары Милюкова или Петрункевича невозможно читать: «станешь короче на голову», «убьём детей», «на колени». В словосочетании «турецкие либералы» главное слово ТУРЕЦКИЕ. Это 99% смысловой нагрузки. «Кровожадные азиаты». Ленин ничем от них не отличался и из их среды вышел. Настоящими либералами в России были «царские сатрапы», за что их младотурки и ненавидели. Ведь что такое обвинения Николая II и его министров в устах политиков? Что означают в политическом лексиконе фразы: «безвольный человек», «нерешительность и половинчатость», «трусливость», «импотенция». Это лексикон ФАШИСТОВ. Фашистами «русские либералы» и были. Буквально, вплоть до свастики на банкнотах Временного правительства. И практика их после февраля 1917 это террор, издевательство над беззащитными, бессудные расправы, конфискации и реквизиции. Отличие Керенского и Ленина это отличие Муссолини и Гитлера. Или Хрущёва и Пол Пота. То есть не в сути, а в степени.
2. «Галковский пессимист и мизантроп»
Вообще-то я крайний оптимист. Галковский это вечно улыбающийся человечек, очень чутко, но ПРАВИЛЬНО реагирующий на внешние раздражители. То есть, если у меня болит голова, я лежу бледный, мрачный, если голова не болит – я бодр и весел. И в том и в другом случае немного утрированно – я актёр. Поскольку я более-менее здоров, преобладает (и резко) второе агрегатное состояние. Народ недавно в Исландии поражался. Галковский стоит на вершине ледника, у пропасти – плохо себя чувствует. Только спустились, тут же Галковский повёл народ карабкаться в жерло вулкана. Или полезли на гору, молодёжь и местные жители ушли вверх, Галковский устал, сел на склоне. Думали всё, возьмут на обратном пути. Ан, нет, я пять минут посидел и дошёл до верха. Это мой тип жизни. Отступления, остановки, передышки, короткая грусть и депрессия, но общий путь всегда вверх и с улыбкой. Если у меня есть нотки мизантропии и пессимизма, то они необыкновенно усилены писательским даром, и объясняются тем, что ОБЪЕКТИВНО мне в жизни пришлось несладко.
Помню у отца, полупарализованного и умирающего от рака, сильно заболело сердце (потом оказалось обширный инфаркт). Я вызвал неотложку. Пришёл врач, сделал укол. Оценил обстановку: тесная квартирка, я школьник, сестра восьмилетняя. Спрашивает где мать (был поздний вечер), отвечаю: работает на двух работах. Он говорит: «ты, это, держись». А сам отводит глаза, я смотрю слеза на щеке. Реально. 40-летний издёрганный врач, из неотложки. Может, у него что-то похожее в жизни было. А может, общая сцена создавала такое жуткое впечатление. Скорее всего, и то и другое. Между прочим, о многих трагических обстоятельствах своей жизни я не говорю. Их знают только близкие люди.
Но я не считаю, что моя жизнь складывается плохо. Я всегда добивался того, что хотел, в моей жизни было много хороших людей и счастливых случайностей. Даже историю своей страны я воспринимаю именно как счастливую случайность. То, что мир изменился, я понял на второй день после назначения Горбачёва. Я хорошо знал партийный новояз и динамику коммунистической мифологии, и по двум-трём внешне незначительным чертам понял, что зайдёт далеко и быстро. (Хотя конечно не думал о крушении коммунизма и развале СССР.) Я всё воспринимал не в стиле «пропало 25 лет жизни, проведённые в коммунистической диктатуре», а «на моих глазах происходит чудо, о котором три поколения русских только мечтали».
Люди, которые содрогаются от моих намёков на английское управление Российской Федерацией, не могут спокойно отследить все последствия подобной точки зрения. Им кажется, что это чудовищный пессимизм, фильм ужасов под названием «Всё пропало». На самом деле такая позиция МАКСИМАЛЬНО оптимистична. Только под этим углом вся политика России после 1917 года приобретает положительную динамику. Исчезает галерея социальных кретинов, русская история перестаёт быть лестницей стратегических неудач, по которой великая нация кувыркалась весь 20 век. Падение было, и падение страшное, но оно было единичным. Дело не в стране дураков, а в том, что русские превратились в дураков, потому что их отстранили от управления своей страной. Если за точку отсчёта взять ноль, каковым был 1917, всё не так плохо. Представьте революцию падением не на 100%, а хотя бы на 99%, и кривая русской истории опрокинется вниз: в 1918, 1920, 1928, 1937, 1941, 1968, 1991. Но представьте, что в 1917 русская история, как история независимого государства, КОНЧИЛАСЬ. Тогда все последующие десятилетия это мучительное осмысление произошедшего, точнее попытка просто вспомнить себя, восстановить задним числом момент катастрофы и потери памяти. Сам факт осознания «криптоколониальности» означает начало конца колониального господства Лондона. Более того, я не вижу, какие могут быть препятствия у русских в исторической перспективе. По большому счёту ДЕЛО СДЕЛАНО. Дальнейшее – дело техники.
Моя жизнь может «остановиться на достигнутом» в любой момент, но это в исторической перспективе не имеет никакого значения.
Такой же оптимизм у меня в области социального прогресса. На мой взгляд, развитие общества идёт семимильными шагами, люди умнеют и становятся лучше буквально на глазах. Мне смешны типовые сетования на «падение культуры». Современная молодёжь умнее и лучше западных шестидесятников на порядок, а шестидесятники были на порядок лучше поколения предвоенного. В случае СССР это ещё надо возвести в степень социализма, который людей принижал и калечил.
Что касается индивидуальной судьбы, то, конечно, моя жизнь завершается, ничего я толком не успел. Но я стараюсь смотреть на это философски. Историк повесился бы в коридоре, а философ может терпеть и даже грустно улыбаться. А писатель даже иногда надеяться:
«Я хочу быть понят моей страной,
а не буду понят, -
что ж,
по стране родной
пройду стороной,
как проходит косой дождь...»
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →